Елена Колядина - Цветочный крест • Потешная ракета
Феодосья, наконец, вошла в ворота и подошла к парадной лестнице, которая вела со двора во второй этаж.
– За харчем – вон в ту арку, – указал Феодосье охранник. – Через четверть часа начнут раздавать.
– Аз не за едой, – скромно ответствовала Феодосья. – Прислан настоятелем Афонского монастыря Иверской Божьей матери в учителя к деткам Андрея Митрофановича.
– Прошу прощения, батюшка, ошибся. Много за дармовыми обедами сюда ползают. Вот и вошел в заблуждение. Сейчас передам про вас.
Через минуту стражник вернулся и со словами: «Ждут, ждут», – провел Феодосию по уличной парадной лестнице к входным дверям второго этажа. Над дверями в каменном резном домике находилась великолепная икона Андрея Первозванного в серебряном окладе. Феодосья перекрестилась, отмерила поклон. После потрясла сапогами, отряхая их от снега. Но тут же к ней подскочил детина и обмел сапоги щетинной щеткой на длинной железной палке. Феодосья удивленно поводила глазами. Всю жизнь она полагала, что обувку обметают веником-голиком. А тут орудие специальное!
В жарко натопленных и ароматизированных сладкой вонией (сие был жасмин) вторых сенях Феодосью встретил другой парень, одетый в модный фряжский костюм: взбитые портки и кафтан с рукавами-шарами.
– Тулуп позвольте принять.
Феодосья неловко принялась выпрастывать руки из коровьего охабня. Поправила крест на груди. Заложила волосья за уши. И пока вызывали другого сопровожатого, углядела, что высокая печь облицована изразцами ярко-зеленого цвета. Поверху шел узор также из керамических изразцов, прорезанных вязью из лилий и корон. Стены до сводов обшиты резными панелями из дерева, которое явственно источало аромат.
– Чем пахнет? – шепотом спросила Феодосья слугу. – Али медом?
– Сандал, – с небрежной гордостью, словно в сем была и его заслуга, ответил тот.
Своды были разрисованы золотыми виноградными лозами. А в центре сеней с нарисованной лозы свисала гроздь, вырезанная из полупрозрачного камня медового цвета.
– Амбра, – перехватив взгляд монаха, пояснил прислужник.
– Вот он какой – янтарь, – обрадовалась Феодосья. – Читал про него в книге. Да у вас тут прямо александрийский музей!
– Что есть, то есть, – скромно ответствовал слуга. – На бытовые условия не жалуемся.
Феодосью уж поджидал другой слуга, каковой и повел ее вдоль галереи, за которой видна была подвесная глядельня, в глубь хоромины. За одним из окон Феодосья углядела стоящую на балконе лодку с парусом.
– Почто ладья на глядельне? – не выдержав любопытства, вопросила она провожатого.
– Боярину нравится представлять, что за окном Венеция.
Феодосья не нашлась, что ответить.
Полы в галерее были нагусто устланы вишневыми коврами. Вошли в боярскую гостиную.
– Присядьте, батюшка, – было предложено Феодосье.
Она оглянулась. Лавок не было. Вернее, вдоль стен стояло нечто похожее на лавки, но с сиденьями в виде кожаных подушек и подспинниками.
«Верно, это и есть диваны?» – догадалась сметливая Феодосья.
Но на диван опуститься не осмелилась, а решила присесть на кожаное кресло. Но тут же вскочила, узрев в комнате темную бедную фигуру.
Феодосья хотела поклониться, но через миг поняла: убогий человек – она сама, отражавшаяся в венецианском зеркале.
Феодосья тихонько подошла поближе и впервые за несколько месяцев смогла разглядеть себя с изрядной печалью. Особую грусть вызывали короткие волосы, бывшие когда-то золотистыми косами.
Феодосья удрученно вгляделась в обветренное лицо, морщинку на бледном лбу, кротко вздохнула со словами: «Господи, колико же мне уж лет? Али девятнадцать? Как стара!» – и уж не осмелилась по сей причине воссесть на кресло, а принялась глядеть под ноги. Но едва Феодосья рассмотрела голубой ковер – ее внимание привлекли вытканные цветы, которые выступали над поверхностью ковра пушистыми выпуклостями, – как двери распахнулись слугою, и влетел Соколов в… в пышных замшевых портках и кафтане выше ляжек…
Феодосья не знала, куда деть от стыда зенки.
– Здравствуйте, Андрей Митрофанович.
– Андрей! Просто Андрей! Как доехали, брат?
– Дошел с Божьей помощью.
Соколов сел в кресло и заложил одну ногу поверх другой!
Феодосья отвела взгляд, смущенная видом голеней. Между диванами (ежели это были оне) стояли голубые и белые фарфоровые бочонки, в которых росли деревца в рост человека. Дерева были унизаны ярко-желтыми лимонами и огненными мандаринами! Феодосья узнала сии померанцы по ботаническому травнику, который изучала в монастыре. Перпендикулярно окнам на бронзовых подставках были укреплены зеркала, установленные так, что отражали дневной свет, усиливая освещение гостиной.
– С какой целью ты, брат, ходишь, аки странник, когда стоит тебе прислать человека с запиской, и будет послан за тобой воз? Учителя моих бамбино не ходят пешеходами. Это не сообразно моему положению. Наветчики разнесут, что Андрей Соколов скаредничает, экономит на здоровье учителей.
– Благодарю, Андрей… Митрофанович, – Феодосья не решилась назвать боярина по имени. – Аз обдумаю этот вопрос.
Она встала.
– Сиди! Будь как в доме!
– Скорее, как в чертогах Соломоновых, – похвалила хоромы Феодосья. – Аз вижу, у вас и инженерные устройства используются. Система зерцал?
– Люблю новины техники! Недавно прочитал про римскую самоходную коляску. К сожалению, чертежа или сколь внятного описания в книге не было. А хотелось бы проехаться по Москве в такой карете.
– Думаю, сие не сложно, – скромно сказала Феодосья. – Полагаю, там система зубчатых колес передает мускульное движение на ходовые колеса.
– Мускульные?
– В центре воза, внутри полога, чтоб не видно было снаружи, установите колесо, как на мельнице. В нем будет идти человек… Как белка в колесе. А далее… Позвольте доску вощеную али бумаги и чем писать?
На звонок боярина мгновенно появился слуга, который быстро принес лист дорогой кремовой бумаги и свинцовый карандаш.
Феодосья с благоговением взяла его в руку.
– Италийский?
– Ей, из Флоренции. Возьми себе. У меня еще есть.
– Нет-нет… – пролепетала Феодосья. – Это дорого.
– Брось, отче! Черти скорее самоходную коляску.
Феодосья набросала от руки чертеж в трех проекциях.
– Посчитать передаточные числа, диаметры и нужную скорость требуется время.
– Сколько много?
– С час.
– Прикажу готовить ланч. А ты, Феодосий, вычисляй спокойно. Сам Бог занес меня в ваш балаган! – задорно воскликнул Соколов. Но тут же поправился. – Прости, отче, на ваши инсценированные чудеса. Хотя загадка петухов долго не давала мне покоя. Как вы вместо черного подметывали белого?
